[cbrpnk]

А вот наш дорогой Уоррен Эллис, автор Трансметрополитена, разразился обширной (и сумбурной) лекцией о мире комиксов, его истории и перспективах. Вольное эссе на тему сопровождается великолепной иронией и самоиронией (конечно, как еще может разговаривать автор сокрушительного Спайдера Иерусалима). Очень рекомендую, если вам есть куда потратить 15 минут, но очень хочется получить удовольствие от чужого сарказма.



\\\

«Вы в моей власти»: автор «Трансметрополитена» об истории, издании и будущем комиксов

Уоррен Эллис — один из самых известных и скандальных комиксистов современности. Он работал над сценариями видеоигр (Dead Space) и мультсериалов (Castlevania), писал сюжеты для DC и Marvel, а также создал собственный супергеройский сеттинг. Но больше прочих читатели знают его комикс в жанре посткиберпанк про гонзо-журналиста Спайдера Иерусалима «Трансметрополитен». В нём Эллис соединил мощный социальный мотив со своими размышлениями о трансгуманизме. Иными словами, ему есть что сказать о комиксах.

Автор Telegram-канала «Фантастика» Артём Киселик перевёл для МирФ большую лекцию Эллиса с фестиваля комиксов Thought Bubble, в которой он вспоминает историю этого направления, эпоху цензуры, некоторые приёмы и особенности публикации на бумаге и в Сети. Переводчик и редакторы издания оставили текст без изменений, со всеми лирическими отступлениями и просторечными выражениями. Подписаться на рассылку комиксиста можно здесь — он периодически присылает читателям свои размышления и конспекты лекций.

1

Добрый день. Меня зовут Уоррен Эллис. Я пишу комиксы двадцать пять лет. Еще я романист, временами публицист, иногда лектор, периодически сценарист: я написал сценарий для Castlevania на Netflix и был одним из продюсеров.

Я написал графический роман в тысячу триста страниц, графический роман в девятьсот страниц и семисотстраничный графический роман. В моём доме больше книг, правами на которые я владею, чем других авторов. Я и начал этим заниматься, чтобы делать новые вещи. По сути, в комиксах, я ваш слабоумный дядюшка, который ещё и динозавр.

Я занимаюсь комиксами достаточно давно, чтобы некоторые из вас никогда обо мне не слышали, или считали, что я умер, или, возможно, слышали моё имя в каком-нибудь исследовании ископаемых и тут же забыли о моём существовании. Это ничего. Члены моей семьи в той же ситуации.

Обычно, когда я произношу речь на подобных мероприятиях, я говорю о футуризме, технологиях и обществе, об отношениях между фольклором и цифровым миром, глубоком времени и историческом наследии. Вы пришли не ради этих тем. Здесь, в конце концов, фестиваль комиксов. Вы хотите, чтобы я говорил о комиксах.

В таком случае, давайте вернёмся на тридцать две тысячи лет назад. В самый глубокий палеолит.

2

Людям понадобилось много времени, чтобы заметить, что большинство знаменитых пещерных рисунков того периода выстраиваются в последовательность действий. Это, на самом деле, последовательное искусство (В исследованиях комиксов последовательное искусство — это термин, предложенный комиком-художником Уиллом Айснером для описания форм искусства, где используют изображения, расположенные в определенном порядке, в целях графического повествования или передачи информации. — Прим. переводчика.). Некоторые из них были окружены каменными светильниками, в которых жгли трут или жир, из чего стало очевидно, что зыбкий свет изолировал части последовательности рисунков в глазах зрителя, когда тот просматривал изображения.

Во Франции комиксы раньше называли Девятым искусством. Сейчас хватает доказательств, чтобы предположить, что на самом деле они были первым.

Первый британский комикс был заказан французами. Около 1077-го епископ Одо заказал гобелен из Байё, который сделали вышивальщицы в Кенте. Он был сделан в Кенте, потому что Кент отдали Одо после Нормандского завоевания, и в Кенте находится второй по древности нормандский город. Он называется Лидс.

Кстати говоря, первый полноценный комикс со сквозным персонажем был британским — Ally Sloper’s Half Holiday. Но его иллюстрировала француженка Эмили де Тессиер. Комиксы в Британии всегда были европейскими, от гобелена из Байё до «Судьи Дредда», который создавался совместно с испанцами. Это если вам интересно, почему я был против Брексита.

Во Франции, конечно, комиксы называют bandes dessinnees, BD. Где-то в 1983 Пол Граветт и Питер Стэнбери попытались сделать ребрендинг британского комикса в UKBD, чтобы укрепить связь между нами и Францией, и показать, что комиксы — это определенно европейское явление. Не прижилось, но мне все равно вроде как нравится.


Гобелен из Байё.

Гобелен из Байё. Двести тридцать футов последовательного искусства. Брайан Хитч постоянно на меня ворчал из-за деталей, которые я заставил его поместить в The Authority, но я хоть не заставлял его вышивать чертову штуковину. Я говорил, что не буду говорить об истории и наследии, но это я, и вы со мной застряли. Скорей всего, примерно так я и сказал Брайану.

Кроме того, мы в Лидсе. Родине группы The Sisters of Mercy. Я могу быть полным готом, если захочу.

3

Almost the time for ghosts, I’d better scram.
Though not given much to fears of spooky scaring
I don’t fancy an encounter with mi mam
playing Hamlet with me for this swearing.
Though I’ve a train to catch my step is slow.
I walk on the grass and graves with wary tread
over these subsidences, these shifts below
the life of Leeds supported by the dead.

Это из «V» Тони Харрисона, наверное, самого знаменитого из недавних стихотворений о Лидс, и я не смогу прочитать из него ещё что-нибудь, потому что там полно мата, а мне кажется, что у нас здесь цензурный период.

Могу поспорить, здесь есть люди, которые не помнят, что такое цензурный период. Когда в 1985 Тони Харрисон написал это длинное стихотворение, было специальное время, до которого вам не позволяли материться на телевидении. Могу поспорить, кое-кто из вас думает, что я псих или вру, или просто очень-очень старый, в наши-то дни, когда можно получить всего Малкольма Такера (постоянно матерящийся персонаж Питера Капальди из сериала «Гуща событий» — МирФ) на Netflix в любое время. Четвёртый канал сделал телеверсию «V», которую можно было показывать только после цензурного периода, который на традиционном телевидении по-прежнему заканчивается в 21:00.

Среди комиксов в 1985 году эквивалентом был Sophisticated Suspense. Они помещали предупреждение о содержании на «Болотную тварь», пока мы не пришли к более знакомому тэгу «Для взрослого читателя». Это было во времена, когда «Тварь» писал Алан Мур. Мне кажется, он в то время ещё работал над «V — значит вендетта». Название которой придумал редактор Дез Скинн, который, судя по гуглу, в тридцати пяти милях к востоку отсюда.


Фрагмент комикса «Болотная тварь» Алана Мура

«V» Тони Харрисона. V  —  символ скорости. Слово «Лидс» означает «люди быстротекущей реки». Я хотел превратить это в небольшой, милый разговор о комиксах, но, Боже помоги, снова несу эту фигню.

Так что, да, я может немного сумбурней, чем вы ожидали. Но здесь, на границах культуры, всё становится странным, верно? Мы собрались здесь сегодня, следуя интересу к тому, что французы считают последним искусством, но что история называет первым. Комиксы повсюду, от карт безопасности в самолетах и икеевских инструкций по сборке до пропагандистских памфлетов и неортодоксального обучения. ЦРУ сбрасывало их с самолетов на коммунистические страны, и они получали известные книжные премии в англоязычном мире по меньшей мере с 1980-х  —  но, очевидно, мы все чудаки, раз интересуемся ими.

Так что теперь мы знаем, зачем мы здесь, где мы и что делаем.

Что дальше?

4

Я мог бы поделиться всей накопленной за время работы мудростью, где-то, примерно, с начала 1400-х годов. Я имею в виду, это странная работа и странный медиум.

Все эти другие формы искусства, выросшие из комиксов и вокруг них? Комиксы всосали их назад, пережевали и вырастили из них новые органы.

Они не похожи на кино. Комиксы перенимают кое-что из фильмов, но они не взаимозаменяемы. Комиксы стали гибридной формой искусства. Они перенимают что-то из мультфильмов, иллюстраций, прозы, театра, кино, музыки, футболок, плакатов, журналистики и десятка других вещей. Представьте, что 20 разных животных засунули в блендер, а получившийся ужас остался каким-то образом в живых, визжит и в трусах Звездные войны на три размера меньше. Это комиксы.

И что ещё более странно, нет общепринятого формата их написания. Я имею в виду, если вы придумаете свой формат сценария, если вы не Кормак Маккарти, сценарий выкинут на улицу непрочитанным.

В комиксах не так много правил. Думаю, именно поэтому они десятилетиями привлекали так много отщепенцев, чудаков и попросту психов.

Грант Моррисон однажды описал свой опыт открытия — и это примерно в 1989 году — во время сильного галлюциногенного трипа, что комикс — это целый пространственно-временной континуум, способный на переигрывание, нелинейный доступ и хронологическую изоляцию.


Скотт Макклауд в «Понимании комикса» тоже рассказывал о течении времени в комиксе

Я знал людей, говоривших, что им трудно читать комиксы. Может и так. Вершиной формы должна быть полная ясность, но это то, что называется «холодным» медиумом — комиксы не подают информацию в подогретом и уже пережёванном состоянии, они требуют от читателя взаимодействия с движущимися элементами страницы. Комиксы совершают довольно странные вещи, как например, их работа со временем. Потому что Грант может и уделался почти вусмерть, но он был прав.
Время в комиксах абсолютно эластично.

Японские комиксы читаются быстро, поскольку в них очень мало панелей на страницу, и эти панели обычно содержат немного визуальной информации. Западные комиксы часто слишком насыщены, чтобы японцы могли получать от них удовольствие. Об этом мне говорили и мои редакторы, когда я писал наброски для японских анимационных сериалов. Слишком много истории, слишком много информации.

Но есть вещь, которую я люблю в манге: время от времени вы можете обнаружить в ней панель, которая просачивается в (скажем) верхней, левой и правой части. Выходя за отведенные границы и на поля. И это создает полнейшее замирание, замороженный момент, в котором вы живете чуть дольше. У Брайана Талбота в «Лютере Аркрайте» есть сцена, где главный герой замедляет восприятие времени группы людей, чтобы было эффективней их убивать. Талбот разбивает каждую страницу на дюжины панелей, показывая течение истории дробными шажками. В последовательности панелей нет текста, но поскольку их много, и в каждой содержится информация, вы воспринимаете ее почти так же медленно, как и люди в комиксе.


The Adventures of Luther Arkwright #8, пятая страница

Я видел комиксы, разворачивавшие два разных временных потока на одной странице. Рекурсивные комиксы. Страницы, содержащие воспоминания о трёх различных таймфреймах, при этом движущиеся вперед в настоящем, сохраняя смысл. Ричард Макгуайр создал знаменитый короткий комикс в RAW, где показал несколько различных исторических периодов в одной комнате на одной странице, сохраняя при этом линейный поток сюжета. Кевин Хайзенга превратит пригородную прогулку в многолинейную экскурсию по истории, а затем снова свяжет все линии вместе, не потеряв вас ни на секунду.

5

В сценарии фильма одна страница рукописи соответствует минуте на экране. И на большом экране время движется нормально, вы не можете его контролировать. В комиксах всё иначе. Время можно запустить так быстро, что читателю почудится, будто комикс ему вкололи в глазное яблоко, или сделать его настолько медленным и вязким, что ему покажется, будто толстенный роман выпарили до конденсированного информационного субстрата.

Мы на периферии культуры. Мы можем чудить, как захотим.

Последовательное искусство на время подавляет неверие и втягивает вас в свой мир. С телевидением вам нужно усесться и ждать, пока оно все сделает само. Комиксы — это окно, через которое вы проходите и действуете.

Если бы «Маус» Арта Шпигельмана вышел сначала как фильм, у него было бы около трех зрителей, и то на фестивале в Сандэнсе. Потому что как только на экране появились бы люди в мышиных масках, фильм потерял бы остальных зрителей и они бы ушли посмеиваясь. Только в пространстве комикса этот причудливый образ мог сработать. Не в последнюю очередь потому что обращаясь к комиксу мы уже знаем, что увидим чье-то переработанное и герметичное восприятие мира. Огромный успех «Мауса» в том, что мышиные мордочки заставляют нас расслабиться, и поэтому ужасная истина книги бьёт с неожиданной стороны.


Фрагмент «Мауса»

Есть страница, которую я часто вспоминаю в подобных беседах. Она из комикса Арчи Гудвина и Уолта Саймонсона «Охотник за людьми» 1974 года. Вереница сцен а-ля Джейсон Борн на одной странице. В переулке Марракеша Деймон Ностранд пытается сбить машиной Пола Кирка и Кристин Сент-Клер. Кирк отталкивает Сент-Клер, бросается под несущуюся машину, выхватывает нож, вонзает его в бензобак машины, когда она проезжает над ним, вскакивает, чиркает спичкой, подносит огонь к бензиновому следу, оставленному машиной, бензин вспыхивает и пламя несется вслед за автомобилем, машина взрывается, а затем у героев, пока они наблюдают за сгорающим заживо Нострандом, три или четыре строчки диалога, о том, как все это ужасно, но, по правде говоря, он был мудаковат и заслужил свою смерть. Одна страница. Использование «ракурсов» и композиций, от которых даже сейчас кто-то вроде Пола Гринграсса может ослепнуть, если попытается использовать.

И ещё: в скрученной, рычащей работе Питера Купера страница может опалить гневом так, как ни один фотореалистичный художник никогда не сумеет. Каждая страница Жюли Дусет была мрачней, отвратительней, страшней и при этом куда более реальной и правдивой, чем все работы Мартина Скорсезе. Комната, нарисованная Эдди Кэмпбеллом, будет реальней любого снимка, потому что его линия почти как почерк, в ней есть человеческое дыхание. Работа Дэша Шоу на первый взгляд могут выглядеть грубо, но останьтесь с ней, посмотрите, как он передаёт суть идеи в каждой панели, и вы поймёте, как много он иногда делает, чтобы нарисовать целый мир несколькими деталями. Зарисовки-мутанты Элли Брош сразу же предстают людьми, одеждой носящими свои эмоции.

Реализм и натурализм здесь также мало применимы, как в наскальной живописи. Правила других людей здесь, в нашей комнате, не в счёт. У нашего медиума такой широкий охват за счет того, что он очень прост и в то же время взаимодействует со многими частями вашего разума, а читатель работает вместе с создателями страниц.

Комиксы — это не кино.

Наш набор инструментов гораздо больше. Инструментов, заимствованных отовсюду, укорененных в оригинальном человеческом выражении времени, пространства и памяти.

С нашими инструментами мы можем сделать что захотим.

6

Вы здесь в моей власти. Я могу говорить о чём угодно.

Могу вспомнить две любимые цитаты о комиксах. Харви Пикар сказал: «Комиксы — это просто слова и картинки, со словами и картинками можно сделать все, что угодно». А Джек Кирби говорил: «Парень, комиксы разобьют тебе сердце». И оба были правы.

Еще Джек говорил, прочитав, что над Капитаном Америка будет работать новый художник и он надеется «делать его в традиции Кирби», что «парень не догоняет. Традиция Кирби — создать новый комикс».


«Капитан Америка» времён Джека Кирби

Создавать новое звучание. Делать новые вещи. Я злобствовал обо всем этом двадцать лет назад, когда был единственным идиотом, писавшим научно-фантастические циклы для крупного издательства. И вот наступил 2018, все пишут нф-комиксы, а оригинальный авторский материал составляет около трети ежемесячной доли рынка комиксов. Мои коммерческие инстинкты настолько отточены, что когда оригинальная авторская работа наконец стала широко востребована рынком — я отправился писать роман. Теперь я идиот, пишущий сценарий для сериала и фильма, который стоит и кричит здесь на вас, в то время как все остальные создают замечательные вещи. Я сделал своё дело. И я всё ещё беден.
Тем временем Роберт Киркман использует деньги, которые завалились за спинку дивана, чтобы каждое Рождество покупать всем своим сотрудникам новую печень, Грег Рука платит людям, чтоб они болели вместо него, а Кьерон Гиллен и Джейми Маккелви передвигаются по этому самому городу в парящей кровати из золота с балдахином и матрасом из мягчайших лобковых перьев лебедей.

Мне кажется, что по большому счёту все неплохо в конце концов сложилось.

Может, это не совсем тот комикс, который вы или я хотели бы видеть, но он достаточно близок к моим мечтам, чтобы я мог улыбаться и напевать, прочесывая пляжи Эссекса ночью в поисках чаек, которых я могу забить для еды. Уже неплохо.

7
Знаете, я ведь могу здесь стоять и расхваливать эпизод из пятого сезона «Коня БоДжека» — и, да, вот мы и оказались в мире, где самый депрессивным и пугающим на экзистенциальном уровне сериалом на ТВ оказывается мультсериалом на Netflix. И вот какое дело. Двенадцать лет назад, когда появился Thought Bubble, Netflix только выпустили в прокат миллиардный DVD. То, как изменился мир даже за время существования фестиваля — это какое-то безумие.

Итак. Я могу стоять здесь и выступать древним скрежетом Страшного суда, подлинно аутентичным голосом писателя комиксов, с настолько истекшим сроком годности, что внутри него растут грибы. И это сработает, потому что, хотя я далёк от дискуссии о комиксах, даже я знаю, что мы находимся в очередном цикле, где все говорят, будто небо падает, продажи обрушиваются и мы все обречены.

Но. Не знаю. Выходные заканчиваются. Зачем бы мне отпускать вас в расстроенных чувствах? То есть помимо того факта, что меня это позабавит, потому что я ужасный человек без друзей. И, в любом случае, это неправда. Ситуация не идеальна, но она стала лучше.

И, по мере того как всё больше и больше людей понимает, что эта форма искусства на самом деле не эксклюзивный заповедник толстых старых лысых бородатых белых парней — привет — что на самом деле это общее достояние, доступное всем — она будет только улучшаться. Появятся новые голоса, медиум изменится, вырастет и эволюционирует. Я вообще не обращаю внимания на ситуацию в комиксах, и даже я знаю, что это происходит и продолжит происходить. И это хорошо. От этого комиксы становятся лучше.

То есть, чтобы все это улеглось как следует, я и моё поколение должны умереть.

Но меня это устраивает. Некоторые из вас, скорей всего, пришли сегодня только потому, что думали, будто я уже умер. Насколько мне известно, время призраков никогда не проходит. Несколько лет назад я написал роман о безумных старых футуристах, которых запихнули в дом отдыха посреди глухого леса, и если вы думаете, что я не готовил почву для своего преклонного возраста, вы безумнее, чем я. Старики пронырливые. Так мы и дожили до старости, собственно говоря. Никогда нам не доверяйте.
Когда я работаю в области футуризма и говорю о ней, я стараюсь никогда не предсказывать. Как и в фантастике. Я занимаюсь спекуляцией и выдумкой, а к этому никогда нельзя относиться, как к предсказанию. Предсказание — это афера и клоунада. Когда-то я написал политический нф-комикс «Трансметрополитен», а публицист и художница Молли Крабаппл продолжает говорить, что я Кассандра своей эпохи. Мне это бремя не нужно и не нужно мне больше присылать фото двухголовых кошек.

С деловой точки зрения было бы лучше сказать вам, что небо падает и всё в огне, но если вы поддержите мой Indiegogo, то придете к успеху. Но эту чушь, и вы все знаете, что чушь. Это афера.

8

Могло быть и лучше. Но лучше и будет. Из моей отшельничьей пещеры всё выглядит неплохо.

Когда я был маленьким, когда мы целый день прятались от динозавров и сушили мясо чаек, готовясь к суровой зиме, у нас были стрипы и миникомиксы, отпечатанные на копировальных аппаратах или даже отштампованные на печатных барабанах Гестетнера. Их пересылали по почте или продавали со столиков в супермаркетах. На самом деле, в моих краях, был только один столик, за которым стояли Пол Граветт и Питер Стэнбери, придумавшие UKBD. Люди приезжали отовсюду, чтобы получить место за этим столом. И микроиздательства продолжают работать — в Лондоне в Шордиче периодически проводят ярмарку: большая комната, полная продукции микроиздательств и самиздата. Мне нравится, что они продолжают работать. И книги отлично выглядят.

Цифровые технологии сработали не так, как ожидалось. Я знал людей в США, у которых ближайший магазин комиксов был в 12 часах езды. Цифровые технологии должны были перебросить мост через этот провал для множества людей. Но цифру затормозили странными технологическими и коммерческими препятствиями. Comixology пытается найти новые методы преодоления этой преграды, и сайт остается значимым параллельным рынком, но весь мир они не поглотили. По сей день цифровые технологии остаются вторичной системой для мэйнстримного издания комиксов.
Но веб-комиксы! Веб-комиксы — это глобальное микроиздательство.

Между кончиной старой сцены миникомиксов и простым производством веб-комиксов был большой разрыв. И это было ужасное время. Мне вспоминается цитата американского комика по имени Джордж Бёрнс, когда закрылись все старые водевильные заведения. Он сказал: «Теперь детишкам некуда сходить и побыть паршивцами». Потому что большинство людей, занимающиеся веб-комиксами, делают это паршиво. Первые комиксы всегда паршивы. Я всё ещё паршивец, а мне под тысячу лет. Но вы становитесь лучше, когда вас начинают печатать. И «печатать» вы можете заменить на «загружать» или «постить». Нельзя толком рассмотреть свою работу, пока она не окажется на некоторой дистанции. На бумаге или на экране. Вы не увидите, что работает, а что нет, пока оно не окажется перед вами. И ваши ошибки ценней успехов.

Я гарантирую, вы никогда не заметите всего, что нужно исправить, пока между вами не окажется одного или двух футов.

В веб-комиксах всегда происходила огромная, важная работа. Я упоминал Элли Брош. Можно добавить Кейт Битон, Хуана Сантапау, Пола Даффилда и Кейт Браун, Эмили Хорн и Джоуи Комо. Вспомнить, что Наташа Аллегри, создавшая сериал Bee and Puppycat («Би и ПаппиКэт»), начинала с веб-комиксов в «Живом журнале». Я могу продолжать этот список вечно. Но, слава богу, есть ещё и нескончаемый поток молодняка, которые приходят, чтобы сделать что-нибудь паршивое и начать учиться.
Самое интересное, что их редко можно встретить в вашем магазине комиксов. Вы увидите их в книжных магазинах.


Кадр из мультсериала Bee and Puppycat

Долгое время комиксы по минимуму присутствовали в книжных. Но кое-что произошло. Американские компании, такие как Viz, переводившие и переиздававшие в Америке мангу, никак не могли убедить магазины комиксов брать их книги. Я знаю, я одно время консультировался с Viz. А потом они решили, черт с ним, посмотрим, может книжные захотят с нами поиграть. И бум. Манга превратилась в самую быстрорастущую издательскую категорию на американском книжном рынке. А это, в свою очередь, по-новому открыло книжные магазины для графических романов.

О, и для полноты картины должен добавить, что такие системы продаж и микропатронажа, как Patreon, поддерживают много интересных работ, красивых и часто экспериментальных книг, а также ценные творческие голоса. Самиздат всегда был важен для комиксов. Всё это не значит, что комиксы, которые вам нравятся в местном магазине комиксов, исчезнут. Это означает, что новые голоса находят новую аудиторию в новых местах.

Лично я бы не смог без книжного рынка. Я имею в виду, как писатель комиксов, до того, как я начал писать романы. В книжных магазинах я дотягиваюсь до людей, рядом с которыми нет магазина комиксов, или они не могут найти меня в магазине комиксов, или просто случайно меня находят. И, по правде, это лучше всего. Знаете, что мне нравится? Мне никогда не удавалось поговорить об этом толком, но вы все заперты со мной в одной комнате. Мне нравится попадать в уценку. Мне нравится оказываться в распродаже или продаваться по дешевке в издательском магазине. Потому что в молодости я очень, очень долго был беден. И позволить себе книги я мог единственным способом — ходить в благотворительные магазины, на распродажи и дешёвые книжные. Если бы не эти места, я никогда не смог бы открыть для себя то, что люблю. В этом нет ничего плохого. И, как мне кажется, нет ничего плохого в том, чтобы быть автором в коробках с уценкой. Это место, где люди, которым нужно тебя прочесть, могут тебя найти.

9

А что в магазинах комиксов? Как и всё остальное, это цикличный бизнес. Магазины закрываются, и это всегда грустно. Магазины держатся из последних сил, и в некотором смысле это хуже. Но новые магазины продолжают открываться. А десять лет назад — и пятнадцать лет назад, и двадцать лет назад, и, скорей всего, на прошлой чёртовой неделе — люди предсказывали, что сеть магазинов комиксов умрёт навсегда. Помните, что я говорил о предсказаниях? Не занимайтесь ими. Это игра в напёрстки.

Оказалось, что еще одним крупным препятствием на пути распространения цифровых комиксов в мире стало то, что «молодняк» счастлив брать напрокат музыку и пользоваться YouTube как радио и им необходимо, чтобы Netflix проверял каждые шесть часов дышат ли они еще — НО им нравятся книги на бумаге. Выпуск печатных изданий продолжает расти из года в год, потому что люди, приходящие на рынок, предпочитают, чтобы их материалы для чтения оставались физическими объектами.
Новость в том, что комиксы-бестселлеры в магазинах принадлежат создателю, и это НЕ супергероика. Saga («Сага»), которую написал мужчина и нарисовала женщина, — это, пожалуй, самая грязнейшая, ненормальнейшая, эксцентричная и попросту странная книга от крупного издателя. «Ходячие мертвецы» созданы двумя парнями, но у одного из них серьезный физический дефект — рыжая борода — и буквально все эта серия, на протяжении пятнадцати лет, была о страдании. Что-то около восьмидесяти тысяч человек каждый месяц покупают комикс, чтобы прочитать о персонажах, которые просто страдают, от них отрубают куски, а в конце они умирают. Это потрясающе.


Фрагмент комикса «Сага»

Даже в компаниях, где работает наёмный персонал, а персонажи принадлежат корпорации, появляются аутентичные голоса «цветных» людей и людей разного пола. Наконец-то. Слава богу. Конечно, часть новичков споткнётся. Некоторые решат, что комиксы не для них. Это происходило буквально всю историю комиксов. Что не умаляет сильно запоздавшее открытие врат для тех голосов, что не исходят от старых толстых бородатых белых гетеросексуальных парней. То есть, боже мой, Та-Нехиси Коутс сейчас пишет «Чёрную пантеру» и «Капитана Америку». Он настоящий гений. У него даже бумага есть.

Сорок пять лет назад парень, рисовавший «Чёрную пантеру», был практически единственным чернокожим, работающим в супергероических комиксах. Мы тот ещё путь прошли. Кстати, этим парнем был Билли Грэм, ещё он был первым чернокожим арт-директором в комиксах и получил премию за лучший дизайн.

10
Всё хорошо. В целом, всё на пути к улучшению. Комиксы всё ещё здесь. И комиксы всё ещё будут здесь, когда кто-нибудь из вас решит, что хочет с нами поиграть. Комиксы всегда будут здесь. С тех пор как один из нас встал на задние лапы и подумал, что неплохо бы сделать одностраничную автобиографическую статью о слоне, которого вчера закололи. Если вы когда-нибудь думали что хотите создавать свои собственные истории, из слов и картинок, и вас не особо интересуют правила, вы хотите изобрести собственные. Мы будем здесь для вас. Если вы знаете, что единственное, что имеет значение — это история, слова и картинки, из которых она состоит, и что рассказать историю, которую вы хотите рассказать, важнее, чем любая другая чертова вещь — у нас найдётся для вас место.

Иногда некоторые из нас будут отказываться от своих мест и уходить, чтобы позависать с призраками. Если займёте наши места, вы знаете правило — найдите новые для новых людей, которые сядут рядом с вами.

Продолжайте расти. Продолжайте двигаться вперед.

Это конец двенадцатого года существования Thought Bubble, и я здесь, чтобы сказать вам, что комиксы в лучшем состоянии, чем в начале существования Thought Bubble. Если вы потратили хотя бы пять минут на то, чтобы прогуляться и посмотреть выставленные здесь книги, то знаете, что это правда. Мы живы, мы растем и мы лучше с каждым днем.

А я? Я — мертвец, поддерживающий вашу жизнь. Идите и сделайте это снова. Найдите новую любимую книгу, расскажите новую историю. Сделайте это за меня, сделайте это для призраков или ради себя. У вас тридцатидвухтысячелетняя традиция, которую надо поддерживать.

Спасибо, что пришли на Thought Bubble, за поддержку фестиваля, за поддержку комиксов и за потраченное время. Я всё. Доброго вечера.